Архив форума "Клуб любителей DVD" с 2000 по 2014гг


RE: Вот кстати о концертах (+)

Автор: FOXTREE
<foxtree@mail.ru>

Дата: 30.01.02, @15:22

  Новое письмо пришло от человека в Канаде цитировать он запретил, только полный текст. Обратите внимание на хобби его менеджера.



Канадская экономика построена на бизнесе. Всего много, сколько угодно всего и во всем, и бизнеса тоже много. В нашей мерзкой действительности людей жизнь выпихивает в ларьки и на толкучки. Челноки говорят, что они занимаются бизнесом и даже, до какой-то степени, они в этом уверены. Это бизнес?! Это какой-то позор! Мне всегда ситуация, когда инженер идет торговать антенными разветвителями, потому что это по специальности, казалась безобразно унизительной. Что же он светофоры не разрабатывает или хотя бы не ремонтирует, все поближе к специальности и лучше, чем впятером сидеть в одном ряду под полиэтиленовым навесом. Здесь, конечно, все не так. Толкучки есть, они работают раз в неделю в трех-четырех местах по нескольку часов, и я до них пока так и не добрался. Но можно точно утверждать, что основой существования миллионов продающих и покупающих они не являются. Конечно, все люди не могут быть богатыми. У всех разные таланты и работоспособность, к тому же надо куда-то пристроить прорву неподготовленных эмигрантов. Не милостыню же нам просить. Выручает чертова туча бизнесов разного калибра. Зарегистрировать бизнес очень просто, помещений для него навалом, при этом все помещения снабжены отличной инфраструктурой, подъездами, связью, парковками, табличками на улице с указанием названий и вообще всем. Ситуация, когда бизнес размещается в жилом доме, арендует помещение у нищего института или превращает сборочный цех вертолетного завода Миля в склад лекарств (это я видел сам), здесь абсурдна. Помещений много, они большие и удобные, какой вертолетный завод? Пусть вертолеты себе собирает. Как же передать словами то, что я вижу, век нынешний и век минувший?? Нет ответа.

Противно все это. Я слежу за развитием ситуации вокруг ТВ6 – как противно! Как будто клопов давят за десятки тысяч километров, а я чувствую вонь. Здесь этот канал тоже есть, точнее был. Я не имел возможности его смотреть, но вообще он был достаточно популярен, естественно. Сколько лет жизни в сумме отняли у членов этого талантливого коллектива безумной нервотрепкой, сколько нереализованных проектов сдохло, потому что на них не хватило сил, как разломали и продолжают ломать с методичной настойчивостью все хоть сколько-нибудь выдающееся выше уровня нищеты и слабоумия, это же просто непостижимо. Отсюда степень российского общественного кретинизма видна яснее. Построить козлы ничего не могут, а вот насчет разрушить – так это хлебом не корми, ломали, ломают и будут ломать, благо кто-то все время находит удовольствие в том, чтобы строить. У большинства старых эмигрантов эта ситуация вызывает приступ глубокого удовлетворения. Не зря, значит, страдали, страна как помойка была, так помойкой и останется. А мне противно, я работал на другой общественный результат. На что ушли 10 лучших лет моей не самой лучшей жизни? Это же кризис веры в первую очередь. Я поставил не на ту лошадь, и она сдохла по дороге. А воняет-то как!

Интересно, доходит ли до кого-нибудь то, о чем я пишу. Эмоции на бумаге не нарисовать, к сожалению. Оставим их тогда в стороне. Суть предыдущих пассажей всего лишь в том, что в уродливой стране вырастает уродливый бизнес, карликовый, и он всех пригибает до уродов и карликов, а кто не пригибается, тех ломают. Да, так здесь я тоже участвую в некоем бизнесе. Это смешной бизнес, по сути своей он ближе всего к сбору пустых пивных бутылок. Мало того, я получаю за эту сомнительную деятельность вполне приличную зарплату. Пока еще она намного меньше, чем была в России, если, конечно, считать честно расходы и доходы, а не просто прикладывать доллар к доллару, но динамика хорошая, почти как в 93 году, когда я в первый раз относительно круто менял свою жизнь. Вот основной гвоздь, механизм, на котором крутится эта немудреная деятельность.

Что мы в России делаем с использованными картриджами? Чаще всего выкидываем в мусор. А это нехорошо, потому что загрязняет окружающую среду. К тому же там масса полезных роликов и шестереночек, они наверняка стоят каких-то денег. Поэтому выкидывать пустые картриджи неправильно. Их надо куда-нибудь складывать. Но, поскольку здесь всего больше в десятки раз, то и картриджей тоже больше, намного больше. В Америке даже факс-аппараты в основном лазерные и заправляются этим тараканьим порошком (это я вспоминаю бредовый фильм Naked Lunch; такая ахинея, а впечатление оставляет неизгладимое. Я попробовал читать книжку – страшнее Тропика Рака, сквозь первую же страницу не прорубиться, но вот фильм, да... посмотреть стоит). Таким образом, мы имеем горы использованной пластмассовой посуды с шестеренками, в которую можно засыпать тараканий порошок и осуществить столь полезный для общественного самосознания recycling. И засыпают! Огромные фабрики, размером с Финляндский вокзал без перерыва в три смены засыпают порошок в разнообразные картриджи. Осталось только доставить им пустую тару. Кстати, на фабриках очень чисто и даже некоторое время можно находиться без респиратора. Но все равно как-то подозрительно першит в горле и хочется поскорее оттуда убежать. На самом деле масштабы засыпного дела очень разные. Контора, в которой я имею честь работать, очень крошечная, в микроскоп не разглядеть. Соответственно, мы стараемся иметь дело с такими же крошечными друганами. Но даже самый маленький цех наших партнеров имеет где-то шесть метров в высоту и 300 квадратных метров площади. Почти до верха громоздятся стеллажи, заваленный картриджами самых невероятных типов. Работают там ланкийцы, эмигранты из Шри-Ланки, четыре человека. Вчетвером они восстанавливают порядка 200 картриджей в день. Управляющий, как ни странно, белый. Я пишу, что это странно, потому что фирмы, построенные строго по национальному признаку, здесь совсем не редкость. Чем примитивнее уровень бизнеса, тем с большей вероятностью можно ожидать мононационального состава сотрудников. Моя лавочка тоже как бы исключение, потому что секретарша Диана итальянка, продавец Дэйв из Англии, я сами знаете кто, и только двое братцев, Крис и Майк, причем Майк не играет никакой роли, его основное занятие – почти без перерыва молоть анашу в старой кофемолке, а Крис зато самый главный, вот они действительно местные. У меня состоялся любопытный диалог с бригадиром ланкийцем. Он первый спросил, откуда я такой здесь появился. Я ответил, что я русский. «А, из Израиля», - подытожил он. Здесь русская община, как и любая другая, владеет своим культурным центром. Он называется абсолютно непривычно для нашего уха, еврейско-русский центр, что, на самом деле, очень адекватно отражает действительность. Так что я с удовольствием удивил своего собеседника, сказав, что я из России.

Вообще это очень интересно пытаться угадывать, откуда человек. Этот спорт здесь занимает каждого. Гримасы происхождения неповторимы и удивительны. Я частенько захожу в небольшой ресторанчик рядом с работой, тут таких забегаловок без преувеличения десятки тысяч. Его содержит немолодая усталая пара, женщина прибирает и рассчитывается с посетителями, а мужчина очень вкусно готовит. Они по виду явные китайцы, но абсолютно белые! Готовят строго по-европейски, а китайская-то кухня, это я вам скажу, намного лучше и дешевле, и настоящие китайцы ни за что не изменяют традициям. Говорят по-английски они так, что я ни слова не понимаю, а уж их родной язык и вовсе непостижим. Что за люди? В памяти всплывают загадочные слова типа «уйгуры». Но как-то раз зашла настоящая толстая китаянка в браслетах, и они легко затараторили на своем наречии. Значит, все-таки китайцы, только странные. В другой раз я оказался, как я думаю, в корейской семье. Бедность невероятная, каморка в подвале, которая гордо именуется отдельной квартирой и обходится никак не меньше 800 канадиков в месяц, имела размер не более 15 метров. Жили там втроем, молодая пара и ребенок. Двухярусные кровати, колченогий стол, на нем компьютер, вот и вся обстановка. Как-то я им понравился, женщина спросила, как меня зовут. Я ответил. Странное имя, кто я? Португалец? Вот за португальца меня приняли впервые, это предположение мне показалось чертовски оригинальным. Тогда, наверно, итальянец? Я сказал, что им дается третья, последняя попытка. Короче, когда я сказал, что я русский, раскосые глаза у обоих округлились от изумления. Почему португалец более обычен, чем русский, я не вполне понимаю. Продавщица в мебельном магазине оказалась из польской семьи, с ней мы с удовольствием обсудили наши фамилии. Но самая удивительная для нас история у Валеркиного соседа, очень симпатичного парня по фамилии Меерович. Как и у многих Мееровичей, у этого возле двери висит мезуза, это такая фигня в виде маленького брусочка, в котором запечатана страница священной книги. Поскольку мезузы выпускаются серийно по всему миру миллионами штук, меня всегда занимало КАКАЯ конкретно страница выдирается из этой загадочной книги. А что, если там пусто, а раввин, который освящает мезузы, посдавал все книги в макулатуру и сказочно поднялся на этом деле? Но неважно, Меерович как Меерович, только вот по-русски он не понимает ни слова, потому что родился он в Кейптауне, и все его предки жили в ЮАР испокон веков. Когда там началось свое царство справедливости, равенства и братства, пришлось переселяться в Израиль, послужить там в армии, ну, а уж оттуда дорожка протоптана ногами тысяч Мееровичей. Здесь он женился на итальянке, родил не без ее помощи двоих чудесных детишек, купил дом, повесил у двери мезузу, все дела.

Все эти примеры всерьез убеждают меня, что когда-нибудь будет создано мировое правительство, столица планеты будет, скорее всего, в Нью-Йорке, а страны превратятся в провинции. Может быть, тогда и сократятся размеры повального безумия? Мы граждане мира, и он совсем маленький на самом деле. Однако, вернемся к бизнесу.

Сбор отработанных картриджей имеет колоссальное экономическое значение. Во-первых, мы берем их по пять долларов, а поставляем на фабрики по двадцать. Ого, это вам не пустые бутылки, потому что в хороший день я собираю по тридцать-пятьдесят картриджей за раз. Во-вторых, клиентам мы никаких денег не даем. Они получают кредит, который отрабатывается лишь при покупке нового картриджа. Это элементарный крючок весом в пять долларов, который работает с бронебойной силой. Естественно, эти пять долларов пять раз учтены в цене восстановленного картриджа. В третьих, с фабриками расплата идет не деньгами, а этим отработанным мусором. Этот бизнес похож на дырочную проводимость! И ток течет, да еще какой. Соответственно, продавцы ничего не продают, не это их задача. Их задача, опередив конкурентов, найти ту заветную точку, где еще есть неоприходованные пустые картриджи и упросить их отдать именно нам. И вот тут-то нужен я как абсолютный раритет, живая диковинка. «У нас, - говорит Дэйв стандартную фразу, - такой обалденный техник. Настоящий русский из России! Он чинит все, что видит, честное слово. И, если только вы нам отдадите ваши ненужные картриджи, он приедет к вам абсолютно бесплатно, а деньги за картриджи мы вам к тому же вернем. И доставка бесплатная. Соглашайтесь, пока не поздно».

Дэйв любопытная личность. Он постарше меня, не так давно женился, дочке два года. Ездит на кошмарном огромном драндулете марки Бьюик. Он продает все, что видит, куда лучше, чем я потом это чиню. Сейчас он начал задвигать списанные компьютеры и принтеры в невероятных количествах, торговля по принципу sell and run. Напор потрясащий. Вообще, нашим продавцам есть чему поучиться у этих парней. Восемь часов в день они сидят в наушниках и целенаправленно вдвоем обзванивают Желтые страницы Канады. Если на том конце провода их не послали с первой фразы, они своего, как правило, добиваются. Каждый ведет огромные таблицы с именами, телефонами и датами следующего и предыдущего звонков. Им нельзя сказать «Я подумаю»! Сколько будете думать? Могу я позвонить завтра? Не завтра? Через неделю? В конце февраля? (наивный человек думает, что до конца февраля еще далеко). Хорошо, в конце февраля. Пусть этот наивняк не сомневается, в первых числах февраля Дэйв обязательно позвонит и представится как очень старый знакомый. Первая фраза будет о погоде, вторая о детях. Собственная дочка, которая сказала что-то новое накануне, идет в ход без зазрения совести. Пока с той стороны человек судорожно вспоминает, кто такой Дэйв Бек, который морочит ему голову какой-то дочкой, Дэйв, не давая ему опомниться, берет быка за рога. Нет пустых картриджей? А полные не нужны? А отличные компьютеры? А принтеры? У нас, кстати, великолепный техник из России. Вы это уже слышали? Но все бесплатно, и техник тоже. Так нет картриджей? И компьютеры не нужны? А когда позвонить? И так 8 ЧАСОВ В ДЕНЬ ВДВОЕМ! Конечно, кто-то ломается. Дальше есть еще один маленький секрет. Если они чувствуют, что с той стороны полные лохи, они без стеснения продают перезаряженные картриджи в три раза дороже, чем в магазине стоят новые. В общем, бизнес, однако, и этот бизнес растет на глазах. Крис уже присматривает себе помещение под магазин. Господи, дай мне силы унести оттуда ноги раньше! Объективно говоря, мое положение очень хорошее, относятся ко мне все отлично, я чувствую себя в этом гадюшнике очень уверенно, к тому же деваться-то мне некуда. И все же я надеюсь на случай, он непременно опять улыбнется мне своей беззубой улыбкой. Скорее бы.

Дэйв интересен не только беззастенчивыми манерами и напором. У него удивительное увлечение, при этом он настоящий фанат. Он коллекционирует концерты. Уже достаточно давно он ходит на все концерты с миниатюрным плейером и записывает их, стоя перед самой эстрадой. Сейчас у него очень дорогой цифровой магнитофон со стереомикрофонами, которые прикалываются под рубашку, а начиналось все с обыкновенного walkman’а. Кроме этого, у него обширные связи среди звукооператоров. Он не брезгует и видео, но аудио ставит выше. Качество записи не имеет значение, раритетная запись с пятидесятого магнитофона для него важнее студийного альбома. В его коллекции десятки тысяч концертов на два года непрерывного звучания, многие из которых он записал лично. Ему нельзя сказать, что ты, скажем, побывал на концерте Pink Floyd в Сан-Франциско в 94 году, и тебе там понравилось. Он спросит, концерт от какого числа – 5, 6 или 7 - понравился больше, потому что сам-то он был на всех трех и все три записал, пожалуйста, вот пленки. Конечно, это тоже бизнес. Дэйв покупает CD-R диски тысячами в огромных боббинах и щедро за небольшую мзду делится своими раритетами со всем миром. Скажем, у него есть записи Led Zeppelin до выхода их первого альбома, и это очень ходовой товар. Клиентам с картриджами он подсовывает диски, сначала в качестве подарка, конечно, а у покупателей концертов заодно интересуется, нет ли где-нибудь пустых картриджей. Диверсификация, однако. Таких коллекционеров в мире немного. Есть один в Японии, есть один в Германии, причем в Германии очень серьезный парень, у него сотни тысяч записей, в Штатах несколько человек, а так все, остальные – дешевка и не конкуренты. Но в целом это страсть, а не источник дохода. Цифровые кассеты стоят недешево, и в каком-то году (до женитьбы, конечно) только на пленку, по его словам, ушло 40000 долларов. Врет, наверное, но вот так и сказал, и число нулей я не напутал. Сейчас на страсть нет ни времени, ни денег, увы, только и остается, что спекуляция билетами. Тоже дело хорошее, знакомств-то много осталось, а билеты недешевы, и заказывать их надо за полгода. На какую-то Джанет Джексон он при мне заплатил за хорошие места по 80 долларов и тут же побежал продавать эти билеты по 250. К его чести надо сказать, что Джанет Джексон он не записывает.

Чтобы распрощаться с Дэйвом, приведу восхитительную фразу, которой он любит заканчивать разговор. Переводить ее не берусь, вот эта фраза: “I wish you to live as long as you want and never want as long as you live”. Чего и вам всем желаю.

По долгу службы я проезжаю по 150-200 километров в день, я об этом уже писал. А вот то, что по гигантскому городу с невероятным, многомиллионным количеством машин можно проехать из любой точки в любую в среднем за 40 минут, я писал? Здесь не бывает пробок, очень мало аварий и единственно, куда можно впилиться, так это в очень медленное движение на основной автостраде с 4 до 6 дня. Но все равно, пусть со скоростью улитки, хайвэй едет. Торонто не останавливается ни на секунду, и мои путешествия не кажутся безумно утомительными. Я трачу на собственно езду не больше трех-четырех часов в день. Судьба и путевой лист забрасывают меня в самые разные точки. Так я попал в Metro Detention center. Внутрь меня не пустили! Огромные стальные двери, камеры слежения, какие-то провода над забором, переговорные устройства – что это? Я попросил мистера Виллокса в переговорник. Загробный голос спросил меня – он offender или inmate? Откуда я знаю? Эти слова мне неизвестны. И что такое Detention? Tension – это напряжение. Снятие напряжения? Хотя пишется не так. Может, что-нибудь секретное, может, высоковольтное, а охраняется так в связи с потенциальными терактами. Пока я болтался у закрытой двери, терзаясь догадками, матюгальник снова ожил. Тяжелая дверь открылась, и за ней оказались еще три стальные двери! Две из них откатывались в сторону с натужным скрипом, а одна просто открывалась. Меня опять начали допрашивать из динамика про мистера Виллокса. Я догадался сунуть свою бумажку под камеру, и это возимело действие. Меня попросили подождать. Люди вокруг ходили исключительно в полицейской форме, и я начал постепенно понимать, куда я попал. Неплохо бы еще отсюда выбраться. Через некоторое время появился мистер Виллокс, немолодой невысокий человек с каким-то помятым невыразительным лицом. Он был без формы. Я передал ему бумаги, взял пустые картриджи и сказал: «Сэр, я плохо знаю английский, но мне кажется, что ваш офис – это тюрьма». Мистер Виллокс был до крайности лаконичен. Он ответил: «It is», и неожиданно улыбнулся.

Английский язык богат эвфемизмами. Люди здесь абсолютно без комплексов и ведут себя абсолютно свободно, но вот тюрьму назвать тюрьмой, а арестанта – арестантом нельзя. Offender, чтоб вы знали – это осужденный, а inmate – КПЗшник. Или наоборот, не помню. Detention, конечно, не имеет отношение к напряжению, а происходит от слова detain – задерживать под стражу. Все это я выяснил после. Заодно я подумал, что туалет здесь называют просто как угодно, кроме своего прямого названия. Это и wash-room, и bath-room, и rest-room, и WC, но вот никогда не toilet, и уж, упаси бог, не lavatory. И вот я представил, как захожу я в rest-room, потом появляюсь оттуда с вытянутым лицом и говорю, мол, господа, я, конечно, извиняюсь, но ваша комната отдыха чертовски мне напоминает туалет. А в ответ слышу: «It is», и собеседник улыбается.

Сообщения в ветке


Ответ на сообщение
Ваше имя:
Пароль:
Ваш e-mail:
Тема:
Текст сообщения:
  
Посылать уведомление об ответе: