| |
' Если это лучшее - затрудняюсь представить, кто такие мрази.
'
' Кровавая пыль
'
' Эти украинские выборы совсем не интересные. Что может быть интересного в том, станет ли президентом Украины Янукович или Тимошенко? Это не оранжевая революция. В оранжевой революции дело было совсем не в том, Ющенко ли станет президентом или Янукович. Дело было в людях. В том, как народ напрягся, и отчетливо выразил вдруг, что не хочет быть обманутым. Что хочет быть услышанным. Повязывали оранжевые ленточки на деревья, так, как будто весна, и цветут неведомые цветы. Студенты маршировали по улицам с песнями. Молились по утрам целым Майданом. Штурмовали Университет: черт побери, я родился в 69-м, через год после Сорбонны. Я даже и мечтать не мог, что увижу, как студенты штурмуют университет. И удивительное было чувство, когда вся площадь вместе с Олегом Скрипкой пела "горела сосна падала". Весело было.
' Я каждый день писал репортажи. Я совершенно принял сторону оранжевых, потому что они были живые. Потому что они были. Утром бежал на площадь, мерз, веселился, к вечеру бежал в гостиницу, писал репортаж, потом снова бежал на площадь, звонил в редакцию, додиктовывал еще что-нибудь срочно в номер. Возвращался в гостиницу к ночи, выпивал немножко и засыпал счастливый.
' А надобно вам знать, что это я ввел в коммерсантовкий обиход поговорку "глотать кровавую бесланскую пыль". Ну в том смысле, что начальники отделов, главный редактор и заместители главного редактора сидят себе в теплых кабинетах, а мы, репортеры, мерзнем или изнываем от жары, тащимся куда-то на край света, едим что-нибудь гастритное, пьем всякую дрянь, спим с клопами, бегаем, высунув язык -- напрягаемся, одним словом -- "глотаем кровавую бесланскую пыль". Так вот в Киеве во дни оранжевой революции выражение это было применено в наиболее за всю историю комических обстоятельствах.
' На пятый день революции мне вдруг пришла эсэмэска от Демьяна Кудрявцева, который тогда не был еще генеральным директором Коммерсанта, а интриговал там что-то в Киеве от имени Березовского. Эсэмэска спрашивала: "Ты где?" На площади было сто тысяч народу. В ответ я послал лучшее в своей жизни сообщение: "Я на Майдане. Слева от сцены. Узнаешь меня по оранжевому шарфу".
' Дело было к ночи. Репортаж был сдан. Через полчаса где-то Демьян нашел меня, и мы решили пойти выпить. По позднему времени нам показалось, что ближайший открытый бар -- в гостинице Днепр. Но и там бар был уж закрыт, и работал только стрипклуб, в котором, впрочем, наливали.
' Помещение стрипклуба было абсолютно пустым.
' -- А можно мы просто выпьем? -- спросили мы.
' -- Проходите мальчики, -- отвечала менеджер на входе. -- Вам культурная программа нужна?
' Она имела в виду, надо ли нам, чтобы, пока мы выпиваем, на сцене перед нами крутились вокруг шеста обнаженные танцовщицы.
' -- Не надо культурной программы, -- сказали мы в один голос. -- Мы с Майдана, замерзли, нам просто выпить и все.
' Менеджер с пониманием кивнула:
' -- Ладно, тогда, если не возражаете, девочки просто придут к вам поболтать, а то им же скучно, все же на Майдане.
' Мы не возражали. Пока мы шли к столику, в телефоне моем звякнула эсэмэска от журналистки Юли Таратуты, которая была тогда юной и восторженной, читала мои революционные репортажи взахлеб и всерьез полагала, будто я чуть ли не Че Гевара. "Вы где?" -- спрашивала Юля. Я ответил, что мы в гостинице Днепр, и пригласил Юлю присоединиться к нам.
' Через минуту нам подали коньяк и сигары. Минуты через три нам принесли еще фрукты в огромной вазе. Минут через пять к нам пришли "просто поболтать" незанятые "культурной программой" девочки. Девочек было штук восемь. Девочки были красивые. И из одежды на девочках были только трусы и туфли на высоченных прозрачных платформах. По рабочей своей привычке девочки расселись вокруг нас на подлокотники кресел, и мы принялись болтать о революции, о демократии и о судьбах страны.
' В таком виде нас и застала Юля Таратута, ворвавшаяся в бар с мороза, с Майдана, с революционным огнем в глазах и с восторженными мыслями в голове. Она только что прочла мой последний пламенный репортаж. Она мечтала поделиться со мной свободолюбивыми мыслями...
' А тут на тебе! Революционный журналист Панюшкин сидит, развалившись в кресле, в правой руке сигара, в левой руке коньяк, и на каждом подлокотнике сидят, прижимаясь к глашатаю свободы голые девки.
' -- Валера! -- Юля почти потеряла дар речи. -- Валера, что это?
' Кудрявцев засмеялся:
' -- Это, Юленька, Панюшкин и называет "глотать кровавую бесланскую пыль".
|
а вот как действует настоящий начальник (+) -- Poster -- 09.02.10@16:50 (Чит.: 449)