| |
взято с сайта Алекса Экслера, из его форумов
http://forum.exler.ru/index.php?showtopic=121530&st=200
ИМ НЕ ДАНО ПОНЯТЬ…
Говорят, что если бы Валерия Новодворская могла превратиться в кинорежиссера, она обернулась бы Балабановым и сняла про СССР «Груз-200». Я даже знаю нескольких малообразованных зрителей, которые с перепугу решили, будто именно Новодворская сыграла в картине роль матери главного героя – прикипевшей к телеэкрану деградантки.
Я тоже помню то время – даже чуть более раннее, чем то, о котором повествует «Груз-200». Вся Москва, будто стянутая в общей вымученной улыбке, травила одну и ту же байку про певца Кола Бельды.
- Кола, вставай!, - говорит ему утром жена.
- А я уже давно проснулся, - отвечает Кола.
Было страшно. По-настоящему. Впрочем, это сейчас ясно. А тогда ни я, ни окружавшие меня взрослые даже о собственном страхе догадаться не решались.
Но нужно страдать, подобно целому сонму наших кинокритиков, полной эстетической и мировоззренческой слепотой, воистину подтверждающей слова из цитатника Мао: «интеллигенция – самая необразованная часть общества», чтобы думать, будто Балабанов шельмует СССР с позиций современной правой буржуазности. Снотворное пост-брежневское царство, своим лицемерным номенклатурным либерализмом погрузившее миллионы людей в омут пьянства, безделья и социальной безответственности, Балабанов атакует с этических и эстетических позиций, созвучных северокорейскому чучхеизму. Так не российский, но северокорейский режиссер мог снимать Корею Южную. Пройдя, однако, перед этим школу «перестроечного» кино – ленинградского игрового и свердловского документального.
Но даже названные обстоятельства еще не объясняют, чьим ДУХОМ героически одержим главный герой фильма, милиционер Журов. Отчего этот дух сообщает ему такую дзенскую отрешенность и такую гранитную непоколебимость? Ключом к разгадке становится ответ на вопрос, в каком явлении, в какой сокрушающей идее с наибольшей силой воплощен бунт против всемирного тяготения мировоззренческих и духовных симулякров, против застилающего все без разбору уголки земли царства лицемерия. И ответ здесь может быть только один: это явление - Салот Сар, оставшийся в памяти человечества под революционным именем Пол Пот, и его красные кхмеры, сделавшие свою Кампучию обетованной землей для подлинных нон-конформистов всего мира. Даже бытовое поведение Журова рифмуется с легендарным образом Пол Пота – абсолютного аскета, презиравшего материальные ценности, скудно питавшегося и чуждого малейшим проявлениям гедонизма. Журов здесь единственный, кто не возьмет в рот ни капли алкоголя - лишь отхлебнет немного грибного супа перед дальней дорогой. Единственный, кто презирает бессмысленные светские развлечения, кухонную теософскую болтологию, деньги и чины – достаточно вспомнить, с каким достоинством, без тени подобострастия, но, напротив, с сознанием своего духовного превосходства, говорит он и с армейским полковником, и с главным человеком в городе, секретарем райкома. Он уже попросту вне зоны тяготения земных правил и установлений.
Отсюда эта ВЫСШАЯ ОТРЕШЕННОСТЬ на его неподвижном лице, в его взгляде, смотрящем словно сквозь провонявший враньем и мелкими иллюзиями мир, но одновременно – в бездонную глубь самого перевоплощенного Журова. Во взгляде, который проносится, будто знамя, над этим пространством-призраком, не достойным более ни жалости, ни сопереживания. Проносится под песню, в словах которой отражается ВЕЛИКАЯ ТАЙНА Героя.
Им не дано понять, ЧТО вдруг со мною стало,
ЧТО вдаль меня позвало…
Есть и еще одна деталь, заставляющая Балабанова использовать песню Лозы в качестве главной журовской темы. Если внимательно прочесть слово «ПЛОТ», то в нем угадывается двойная анаграмма. Из этих четырех букв складываются сразу оба слова, определяющие скрытый от ленивых и нелюбопытных смысл картины и составляющие имя ее невидимого главного героя: ПОЛ ПОТ. Вот оно, главное послание Балабанова своему НАСТОЯЩЕМУ зрителю. Невозмутимо-презрительно взирая на «застойный» СССР не как на исчадие «тоталитаризма» прошлого, а как на мелкобуржуазного предвестника монструозно-олигархического будущего, по этому пространству величественно проплывает РИТУАЛЬНЫЙ ВОИН ИСТИНЫ, свитый режиссером из обрывков собственного подсознания.
Да, поначалу кажется, что Герой пришел казнить, истреблять. Но в совершаемых им казнях прочитывается законченная символика осмысленного ритуально-исторического возмездия. Сам Журов – вопреки неверному впечатлению многих зрителей - убивает лишь однажды. И казнит он не просто вьетнамца Суньку – вместе с ним он символически приговаривает настоящего, нешуточного врага. Вьетнамская тема появляется в «Грузе» не случайно. Но важна она не в этническом, национальном, а в идейном смысле. Это войска марионеточного просоветского Вьетнама ворвались в январе 79-го в Кампучию и разрушили государство ВЕЛИКОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ, презревшее рабские утопии промышленной индустриализации и товарно-денежных отношений. Это ревнители заветов «доброго Дедушки Хо» растоптали безоглядную мечту, ненадолго успевшую стать явью, а затем объявленную концлагерной утопией. Вот каким зарядом боли и возмездия начинена пуля, которую балабановских красный кхмер в милицейской униформе выпускает в Суньку. В законченное воплощение конформизма послушной марионетки, которой «нравися» в этом царстве богоискателей-спекулянтов и без пяти минут православных гностиков.
Что же до «бизнесмена-самогонщика» Алексея, то к нему Журов даже прикасаться брезгует. Он предоставляет это советскому правосудию, и оно, словно повинуясь незримому влиянию кхмерского ДУХА, вершит суд с молниеносностью бога Меркурия, буквально в считанные часы справляясь с процедурой и приводя приговор в исполнение. На этом фоне необуржуазные сталинские трибуналы и «тройки» выглядят как карикатурная бюрократическая волокита. И за мгновение до расстрела Алексея ему, заблудшему, суждено прозреть. Когда он с просветленным лицом говорит конвоирам в тюремном коридоре «Скоро все изменится», то, разумеется, имеет в виду не какую-то там «перестройку» с «гласностью». Просто он понял, КТО явился в обличии Журова и ЧТО теперь будет.
И наконец – главная цель Журова и вселившейся в него силы. Дочь секретаря райкома, ошибочно воспринятая критиками как его главная жертва, как объект маниакального насилия. Не надругаться над ней стремится Журов, не изничтожить ее, но, напротив, ОЖИВИТЬ, ВОЗРОДИТЬ к новой жизни. В символическом ряду «Груза-200» юная героиня занимает особое место. Она – ДОЧЬ ПАРТИИ, ее свежая кровь, еще не пропитанная насквозь ядами лжи и лицемерия. И Журов, ведомый истинно революционным духом, силой отнимает последнее, что партия еще может дать – ее юную, покуда не отравленную до конца плоть, ее Анжелику, ангела, не успевшего обернутся предательским чертом. Да, он применяет силу – и силу убеждения, и силу принуждения. Но с его стороны это проявление СИЛЫ ВО БЛАГО. Журов приглашает девушку к ритуалу инициации – в первую очередь не физиологическому, но НРАВСТВЕННОМУ. Безусловно, в ритуале этом содержится и эротический элемент. Но для Журова он не может быть равен примитивному соитию. В том, что при встрече с Анжеликой герой не вступает с ней в непосредственный телесный контакт, а использует припасенную деревенскими куркулями стеклотару, критики поспешили увидеть прямое указание на импотенцию Журова. Однако в случае с ним подобные диагнозы и категории бессмысленны в принципе. Благодаря свершившейся в нем трансформации, Герой, воплощающий теперь дух и идею ОЧИСТИТЕЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ, поднимается над человеческой телесностью, над влечениями плотского свойства. Манипуляции с бутылкой нужные ему лишь для того, чтобы убедиться в том, что дочь партии сохранила невинность. А убедившись, Журов затем не станет ни насиловать девушку, ни избивать ее, и вообще почти не будет прикасаться к ней ФИЗИЧЕСКИ. Разумеется, для маньяка такое совершенно невозможно.
Акт телесного, физиологического оплодотворения случится лишь раз, но и он абсолютно принципиален. Выбор Журова неспроста падает на местного живчика-алкоголика. Равно как выбор Балабанова неспроста падает на Александра Баширова, который как никто из сегодняшних российских актеров внешностью напоминает кхмера и приносит с собой революционный бэкграунд незабываемой «Железной пяты олигархии». За бесшабашным поведением башировского алкаша, за его бесстрашным и боевитым небрежением любыми атрибутами и персонификациями традиционной государственной машины угадывается не один лишь примитивный анархизм, но радикальнейшая и абсолютно ИСТИННАЯ РЕВОЛЮЦИОННОСТЬ. Семя этой первозданной революционности и призвано проникнуть в лоно ДОЧЕРИ ПАРТИИ, дабы тем самым ОПЛОДОТВОРИТЬ САМУ ПАРТИЮ НОВЫМИ ГЕНАМИ РЕВОЛЮЦИИ. Но, так и не успев выполнить свою миссию до конца, герой Александра Баширова гибнет. Выстрел происходит за кадром, но очевидно, что убил его не Журов – убила сама Анжелика. Причем не пулей – милицейским револьвером она завладеть не могла – но самим своим сопротивлением и отторжением. Смерть башировского героя – главный переломный момент в балабановском рассказе, обрушивающий «Груз-200» в пучину подлинной трагедии. НОВАЯ ПАРТИЙНАЯ ГЕНЕРАЦИЯ ОТТОРГЛА СЕМЯ ИСТИННОЙ РЕВОЛЮЦИОННОСТИ и отныне обречена репродуцировать лишь фальшивых уродцев. Журов еще какое-то время продолжает бороться за осуществление своего ТИТАНИЧЕСКОГО ПЛАНА, пытается встряхнуть, разбудить дитя партии посредством морального и идеологического шока. Вот зачем он читает Анжелике письма ее павшего жениха-солдата, мертвого воина, символизирующего идею РАЗОРУЖЕННОГО БУДУЩЕГО.
Но развязка уже предопределена, и следом сам Журов, последний в этом пространстве носитель ЧИСТОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ДУХА, падет от пули «народной мстительницы» - той, что на самом деле воплощает противоположный ДУХ РЕАКЦИИ, СПЕКУЛЯЦИИ и беспринципной РЫНОЧНОЙ НАЖИВЫ. А дочь партии, прежде сделавшую свой малодушный выбор, мстительница-убийца пренебрежительно бросает на произвол судьбы, та для нее такой же труп, как и павшие носители истинной революционности.
Русский Пол Пот –Журов, разумеется, будет превращен пропагандистской машиной в монстра-изувера. Так же, как его знаменитый индокитайскому прототип, в чью защиту возвысил голос только левый интеллектуал Ноам Чомски, тщетно пытавшийся убедить мир, что миллион с лишним жертв, повешенных на вождя красных кхмеров – это, на самом деле, жертвы американских бомбардировок Камбоджи в 70-м – 75-м гг., еще до прихода Пол Пота к власти.
Стихийный народный революционер Баширова будет попросту забыт, его образ истлеет в огромной братской могиле безымянных и безнадежных «маленьких бунтарей».
«Обновленный» СССР, пронизанный мечтами о бабле и шмотках, наплевав на партию и на оставшуюся позади историю, азартно ринется навстречу пакостным авантюрам. Он весело зашагает под трехаккордный гимн парня по фамилии Цой – и это обстоятельство тоже принципиально для Балабанова, вспоминающего о ленинградском корейце как о метафоре перевернутого, оборотнического отражения революционной чучхейской Кореи. Впрочем, от СССР здесь остаются одни буквы на поруганном знамени-футболке – да и те скоро сотрутся.
Между тем трое моих приятелей из протеста против агитпропа Балабанова-Сельянова вступили намедни в «Трудовую Россию» Анпилова. Я хотел было последовать за ними, но проспал собеседование, назначенное председателем окружного отделения, и теперь стесняюсь.
И в который раз с беспартийным стыдом вспоминаю 84-й. Как мы коптили небо и цинично наслаждались скучной предсказуемостью. Жили в центре и слушали «Центр». Пили кофе и слушали «Кофе».
Ты романтична как Площадь труда,
Я элегантен как никогда
Тогда их, конечно, почти никто не знал – это сейчас подобного добра хоть жопой ешь. Лозу мы не понимали и не слушали. Он был гостем из будущего. Но вот северокорейское кино, которое в то время просачивалось на советские телеэкраны, мне очень нравилось. Я хохотал над этими потусторонними агитками как полоумный, перестающий понимать, кто из нас на самом деле маниакальный безумец, а кто – патологический юморист. Если честно, с тех пор я так смеялся только раз – на балабановском «Грузе-200». На этом безусловно ЭПОХАЛЬНОМ фильме ИСТИННО БОЛЬШЕВИСТСКОГО РЕЖИССЕРА, со свойственной ему правдивостью, своевременностью и бесстрашием свершившего РИТУАЛЬНУЮ КАЗНЬ СССР.
Ваньсуй! Ваньваньсуй!, - как говаривал Великий Кормчий. И да пребудет свет великой истины!, - как вторил ему кхмерский ПРИДВОРНЫЙ ИСТОРИК двенадцатого века Суньхуйвчай.
Более полная иллюстрированная версия моего текста о "Грузе" - на посвященной фильму странице в ЖЖ. http://icf2001d.livejournal.com Это не реклама моего блога. Кроме разговора о фильме там в данный момент ничего нет.
|
посмотрел "Доказательство Смерти". фигня какая-то. (-) -- John Smith -- 15.10.07@09:49 (Чит.: 232)