| |
Я не ответила, просто наслаждалась серебристым смехом.
— Ты ведь охотился в эти выходные? Вместе с Эмметтом?
— Да, — помолчав, ответил он. — Не хотелось уезжать, но было просто необходимо. Лучше не искушать судьбу!
— Почему ты не хотел уезжать?
— Когда ты далеко, мне очень неспокойно. — Я таяла под взглядом золотых глаз. — Я ведь не шутил, когда просил не упасть в океан. Все выходные я места себе не находил. Тебе повезло, что сегодня ты осталась живой и невредимой. — Он покачал головой, будто что-то внезапно вспомнил. — Ну, почти невредимой.
— Что? — удивилась я.
— Твои ладони! — напомнил Эдвард, и я посмотрела на почти зажившие царапины. От него ничего не скроешь!
— Упала, — вздохнула я.
— Так я и думал. — Яркие губы насмешливо изогнулись. — Наверное, все могло быть и хуже! Я страшно переживал и за три дня успел порядком надоесть Эмметту.
— Три дня? Ты что, вернулся только сегодня? —спросила я, с трудом выбираясь из плена прекрасных глаз и приводя в порядок мысли.
— Нет, в воскресенье.
— Тогда почему ты не был в школе? — зло спросила я, вспоминая, сколько горя причинило мне его отсутствие.
— Ну, вообще-то мне солнце не мешает, но в ясную погоду лучше никому на глаза не показываться.
— Почему?
— Когда-нибудь сама увидишь.
— Мог бы мне позвонить! — с упреком воскликнула я. — Я ведь не знала, где ты. — Мой голос предательски дрогнул. — Я… мне…
— Что?
— Мне было так плохо! Я ведь тоже беспокоилась! — Я зарделась, рассказывая о самом сокровенном.
Лицо Эдварда перекосилось, как от резкой боли.
— Нет, — простонал он, — это неправильно!
— Что я такого сказала?
— Белла, неужели ты не понимаешь? Одно дело — мучиться самому, и совсем другое — впутывать тебя! — Полные страдания глаза устало смотрели на дорогу, а слова полились так быстро, что я с трудом улавливала смысл. — Не хочу, чтобы тебе было больно, — глухо, но настойчиво проговорил он. — Это неправильно и очень опасно!
— Нет! — тоном обиженного ребенка воскликнула я. — Мне все равно, кто ты. Уже слишком поздно!
— Не говори так! — прошептал Эдвард.
Я закусила губу, надеясь, что физическая боль заглушит сердечную, и смотрела на дорогу. До Форкса, наверное, осталось всего ничего.
— О чем ты думаешь? — раздраженно спросил он. Не уверенная, что не разрыдаюсь, я покачала головой.
— Ты плачешь? — изумился Эдвард.
Я и не подозревала, что по щекам катятся предательские слезы.
— Нет, — дрожащим голосом сказала я.
Его рука потянулась ко мне, но на полпути замерла и снова легла на руль.
— Прости. — В бархатном голосе слышалось глубокое раскаяние. Я знала, то он извиняется не только за то, что заставил меня плакать.
— Не извиняйся! — уже увереннее проговорила я. — Ты ведь только что спас мне жизнь.
Мы помолчали.
|
Опять про "Новолуние" -- Spear -- 25.11.09@12:07 (Чит.: 329)