----------
......До нас дошли всего три инструмента работы Бартоломео Кристофори. Первый инструмент — 1720 года — с великим тщанием хранится в нью-йоркском музее Метрополитен.
......Другая особенность звучания этого инструмента: звук, возникнув и продиктовав слушающему образ клавесина, каким-то чудом отходил от него — становился изменчивым, гибким, управляемым и, что самое неожиданное, начинал петь, идеально соответствуя тембру контратенора. Иллюзия сходства с vox humana усиливалась способностью этого инструмента градуировать звук. Конечно, по сегодняшним меркам его piano и forte были крошечными, к тому же уловить их иногда мешала некоторая слабость ответа струн верхнего регистра, но все же они были различимы.
****Какое же ухо должны были иметь современники Кристофори, чтобы такой нежный звук наделять эпитетом „грубый“? Что должно было произойти со мной — слушателем XXI века, чтобы стало возможным прямо противоположное восприятие инструмента?****
......Далее последовали записи различных моделей фортепиано в хронологической последовательности: прямоугольного третьей четверти XVIII века (неизвестный мастер), венского (Зейдель, 1799 год), фортепиано-секретера (мастер Вайс из Праги, 1810 год), пирамидального фортепиано 1820 года (мастер неизвестен), венского рояля 1835–1838 годов фирмы „Штрейхер“... Таким способом я дошел до звучания современного „Стейнвея“… Краски этого парада длиною в 300 лет невозможно описать по вполне понятным причинам. Впрочем, зачем описывать, если практически каждый может создать подобную звуковую панораму и сделать собственные выводы о том, как изменилось фортепиано со времен Кристофори и что произошло с нашим слухом в процессе эволюции этого инструмента.
--------------
Как-то загадочно полусловом все. Что он сказать-то хотел?
Что инструменты развивались по восходящей, а слух - деградировал?
Может у некоторых индивидуумов в большей степени и поэтому они разницу в кабелях не слышат?
